Этот патефон достался нам без иглы, с заклинившей ручкой и выгоревшей обивкой.
Но когда мы открыли крышку — оттуда пахнуло табаком, лаком и дорогой.
На внутренней стороне — логотип с нотной строчкой и горой, будто он не музыку проигрывал, а память.
Ручка больше не крутится. Пластинка бы даже не зазвучала.
Но всё устройство будто шепчет: «Я помню».
Как будто последний вальс, сыгранный когда-то в клубе, всё ещё крутится — но внутри корпуса.
Мы оставили его нетронутым.
Потому что не все вещи надо чинить. Некоторые — просто слушать молча.
И иногда, в тишине клуба, кажется, что он всё же играет.
Для тех, кто не спешит.